Восень 2021-га. Ілля працуе ў офісе, выпівае па выходных, пастаянна чытае навіны. І раптам здзяйсняе бессэнсоўны бунт. Але ў выніку сам становіцца шараговай навіной у крымінальнай хроніцы. У рамане гул часу распадаецца на дзясяткі пазнавальных галасоў, якія транслююць разнастайныя стэрэатыпныя ўяўленні — напраўду вавілонскае стоўпатварэнне лічбавай эпохі. Нават брат брата ўжо не чуе і не разумее. А значыць, “вежа” вось-вось абрынецца са страшным грукатам...

Водка, Путин, Моргенштерн

01/10/2021, пятница

Машина Ильи съезжает с Дмитровского шоссе на МКАД. Слева мелькает желто-зеленая коробка торгового центра, справа — недостроенный многоуровневый паркинг.

На биллборде — надпись: Недобросовестная конкуренция преследуется законом!

Из-за облаков выглядывает солнце. Илья опускает солнцезащитный козырек.

Включен подкаст:

«...вычислить манипулятора в отношениях? На самом деле, это довольно легко: манипулятор — это тот, кто получает удовольствие от скандалов и ссор. Он или она подпитываются негативной энергетикой, которая дает манипулятору чувство превосходства, помогает удовлетворять его зашкаливающее самолюбие.

Действия и слова манипулятора всегда рациональны. Он или она прекрасно знает «болевые точки» своей жертвы — все ее недостатки, слабости, психические трамвы. И манипулятор умело использует все это, чтобы сначала разжечь конфликт, а потом продолжать его поддерживать. При этом человек на самом деле не говорит ничего такого уж обидного или оскорбительного, но умело подбирает слова, которые разрушают вашу уверенность в себе, выводят вас из равновесия.

Часто манипулятор подает болезненные уколы и саркастические замечания в виде шутки, произнося обидные слова снисходительным тоном. И делая вид, что не понимает негатива, созданного этими словами, он тут же меняет свой тон на совершенно невинный. Типичные фразы, которые в этом случае произносятся: «Ну, я ведь не хотел тебя обидеть», «Ты чересчур чувствительна» или «Ну вот, зачем ты расстраиваешься из-за всяких мелочей?». И, услышав это, вы с большой вероятностью подумаете, что ведь и в самом деле ничего такого уж негативного ваш партнер не сказал, и, возможно, на самом деле это у вас проблемы с чувством юмора.

На сегодня это все, о чем я хотела поговорить. А был ли у вас опыт манипулятивных отношений? Поделитесь им, написав мне на электронную почту. Адрес — в описании подкаста. Всем удачи, и до следующего эпизода!»

По МКАДу навстречу проезжает полицейская машина с мигалкой, за ней — два черных минивэна с тонированными стеклами, два лимузина с мигалками и еще два минивэна.

★ ★ ★

Аня, Гоша, Илья и Глеб курят за углом двухэтажного кирпичного офисного здания. Вокруг — металлическая ограда, покрашенная в черный цвет.

Аня читает со смартфона:

«Юрия Дудя оштрафовали на сто тысяч рублей в рамках дела о пропаганде наркотиков. На Юру пожаловалась Екатерина Мизулина (если кто забыл — дочь известной депутатки Госдумы Елены Мизулиной). Правоохранители посмотрели интервью Дудя с Ивангаем и Моргенштерном, сразу захотели наркотиков (зачеркнуто), возмутились и потребовали экспертизы, которая и подтвердила, что пропаганда наркотиков в интервью присутствует».

— «Делать деньги, блядь, вот так», — напевает Глеб, — «делать деньги, блядь, вот так».

— Конечно, здесь все только про деньги, — говорит Илья. — Тоже мне, нашли пропагандиста. Его, кроме денег, ничего не интересует. Если выгодно — поет про наркотики, будет выгодно — споет про то, что наркотики это плохо.

— Мне кажется, ребята, вы несколько не под тем углом на это смотрите, — Гоша качает головой. — Это, как бы, еще один знак того, что гайки закручивают...

— А мне Моргенштерн вообще не зашел, — говорит Аня. — Это — музыка для тинейджеров. Как-то так.

 — Ладно, насрать на Моргенштерна, пусть он свои деньги хоть жопой ест, — Глеб смотрит на остальных. — Видели, что скоро в метро можно будет еблом платить? Никто не собирается попробовать? А, ну да, у нас тут все автомобилисты. Это, типа, для пенсионеров и студентов.

— Как это — еблом? — спрашивает Аня.

— Ну, Фейс-пей. — Глеб делает затяжку, выпускает дым.

— Опять этот Фейсбук, — говорит Аня. — Где Фейсбук, а где московское метро?

— А при чем тут Фейсбук? Камон, Анюта. Слово “фейс” в названии — да, но при этом ничего общего.

— А что вы хотите? — Илья смотрит на него. — Все правительства и все глобальные корпорации, можно сказать, заодно. И цель у них одна — максимально нас придавить. А что до разборок между ними — так это чисто внутренняя грызня, за деньги. Фейс-пей здесь ничего не добавляет. Мы и так уже живем в цифровом концлагере. За всем, что мы делаем, следят. На какие сайты мы заходим, какую жрачку заказываем, на что тратим деньги...

 — Раз уж заговорили про деньги... — перебивает Аня. — Давно уже идут разговоры, чтобы полностью перейти на белую зарплату. А то ведь финансовый мониторинг хотят устроить — чтобы налоговая видела все твои операции. И тогда придут и спросят: вот почему это у тебя зарплата в двадцать тысяч, а тратишь ты гораздо больше по карте? Что-то не сходится дебет с кредитом?

 — Вы серьезно думаете, что кому-то интересны наши траты? — Глеб смотрит на остальных. — Камон, в Москве — десятки, сотни тысяч людей с гораздо большими зарплатами, чем наши. Они что, все получают «белую»?

— Мне кажется, зря ты думаешь, что мы им неинтересны, — Гоша качает головой. — «Большой брат» хочет следить за всеми.

— Слушайте, а не такая уж плохая идея — платить наличными, чтобы не светиться, — говорит Илья. — А на белую зарплату мы не перейдем никогда. Боссу это не надо, он — человек, можно сказать, старорежимный, ему спокойнее, когда нал — в сейфе в его кабинете. Не зря он заказал себе в кабинет бронированную дверь и решетки на окна. Нигде больше в здании нет решеток на окнах, даже на первом этаже, а у него — есть.

— Коллеги, а как насчет того, чтобы после работы выпить пива? — Глеб улыбается. — Пятница вроде бы… Или ты на машине, Илюша?

— Да. Мне на вокзал — брата встретить.

— У тебя вроде не было брата.

— Да, не было. А сейчас вот появился.

★ ★ ★

«Рено» Ильи медленно движется в потоке машин, в основном — такси, мимо Ярославского вокзала.

Звонит телефон на кронштейне на лобовом стекле. Илья нажимает на кнопку ответа.

— Привет! Илья? А это Андрей. Короче, я здесь, около вокзала. А ты где?

— Привет. Я тоже около вокзала. Ты где стоишь?

— Да хуй его знает. Вокзал, вроде, сзади.

— Видишь машины, такси?

— Ага.

— Ты должен меня увидеть — синий «Рено», номер сто сорок девять.

— Ага, вижу. Сейчас.

Впереди останавливается такси. Бородатый водитель открывает багажник, достает чемодан, ставит на тротуар. Женщина лет сорока, в черном пальто, вытаскивает ручку, катит чемодан к вокзалу. Такси проезжает вперед. Сзади сигналят. Илья отпускает тормоз, проезжает несколько метров. Сзади снова сигналят.

К машине подходит Андрей, машет рукой. Серая кепка, черная куртка, на плече — сумка на ремне.

Илья машет в ответ.

Андрей открывает заднюю дверь, бросает сумку на сиденье. Садится спереди. Сует руку.

— Ну, здравствуй, брат!
 — Привет.

Сзади опять сигналят.

— Чё это они такие нервные? — говорит Андрей. — Или у вас все в Москве такие? — Он улыбается. Мелькает золотой зуб в верхней челюсти справа. — Как тут у вас с масками? Заставляют носить?

— Ну да.

— А у нас, по типу, должны заставлять, но никто не носит — и всем по хуй. Потому что если суждено заразиться, то ты заразишься с маской или нет, а если не суждено, то и не заразишься. Точно так же и с прививками. Если суждено тебе заболеть короной, то прививайся хоть каждый день. И хуй его знает потом, что от этой прививки будет, какие последствия. Поэтому меня хуй кто заставит.

★ ★ ★

Кухня. Илья нарезает сырокопченую колбасу. Андрей сидит на табуретке. На столе — тарелки, нарезанные огурцы, помидоры, батон.

— Да, чуть не забыл, — Андрей встает, идет в комнату.

Илья смотрит в окно. Светятся окна дома напротив.

Андрей возвращается. В руке — бутылка водки. Под синим логотипом — буквы LUX. Он улыбается.

— Я ж, это самое, не с пустыми руками, — он вертит бутылку в руках. — Наша, сыктывкарская. Ничем не хуже вашей.

— А я хотел предложить по текиле... — говорит Илья.

— Не, давай лучше нашей. Мы что, испанцы какие? Только, бля, забыл раньше достать, надо было в холодильник поставить, чтобы холодненькая была. Ладно, хуй с ним, водка есть водка, правильно?

— Ладно, ок. Водка так водка.

Илья достает из кухонного шкафа две рюмки, ставит на стол. Андрей откручивает пробку, наливает водку в рюмки.

— Ну, короче, за встречу, брат!

Они чокаются, выпивают.

Андрей смотрит на Илью. Улыбается.

— Ну, давай, рассказывай про свое житье-бытье. Где работаешь?

— В оптово-торговой фирме. Менеджер по продажам.

— А сколько получаешь?

— Как когда. В зависимости от продаж. У меня «фикс» небольшой плюс комиссия.

— Все ясно. Не хочешь говорить. Ну, не говори, раз у вас не принято. Баба есть?

— Да.

— А чё вместе не живете?

Илья пожимает плечами.

— Не, я тебя, это самое, понимаю. Бабы — это дело такое. Я, по типу, постарше тебя, с бабами больше дела имел — не в обиду тебе. И поэтому я тебе никаких советов давать здесь не буду. Потому что с каждой — оно по-своему. И это ты, как пацан, должен решить, как оно лучше, туда или сюда.

— Ну, а ты чем занимаешься?

— Сейчас вообще работаю охранником. Раньше бизнес с пацанами мутили. Автосервис был свой, шиномонтаж. Но потом обанкротились, на хуй... Хотя надо, само собой, что-то думать. Не все время ж охранником — охуеешь!

Андрей берет бутылку, наливает в две рюмки.

— Ну, давай опять за встречу!

Они чокаются. Водка из рюмки Ильи проливается на стол. Оба выпивают.

— Короче, такой вопрос, — Андрей смотрит на Илью. — Ты — за кого, за Путина или за Навального?

— Ни за кого.

— Тоже правильно. В натуре. А я вот — за Путина, хотя хуй его знает... Он вроде все правильно делает. Если б не он, Россия бы, на хуй, давно развалилась. Но то, что он один всем рулит, это тоже хуево. Даже при Сталине такого не было. При Сталине было политбюро, и там они все вопросы обсуждали, и каждый мог сказать, что думает, и даже Сталину сказать: ты, по типу, хуйню предлагаешь. А Жуков даже дал ему пиздюлей в начале войны, когда наши отступали. Реально встал на совещании, подошел, взял за воротник кителя и сказал: «Ты что делаешь, гнида грузинская? Немцы, сука, под Москвой уже, а ты мне, генералу, будешь говорить, что делать?» И Сталин обосрался и сказал ему: «Делай, как знаешь, Георгий Константинович». И только поэтому мы войну тогда выиграли. Но слава вся все равно пошла Сталину. Так оно всегда. Это самое, ты не против, если я музон поставлю?

— Ставь, конечно.

Андрей берет со стола смартфон, находит трек, включает.

Ты одна такая, ты одна!
Для тебя поет душа моя.
Отогрела сердце без огня.
Я тобой живу, любовь моя.
Я тобой дышу, любовь моя.

Андрей смотрит на Илью.

— Знаешь, кто это?

— Не-а.

— Стас Михайлов. Чё, не нравится?

— Скажем так — это не мое.

— Понимаю. Он и не должен всем нравиться. Он же не червонец, правильно?

Андрей подпевает:

Разгоню ненастные тучи
И пущу любовь в свое сердце.
Во всем мире нет тебя лучше
Я хочу тобою согреться.

Трек заканчивается.

— Еще я Лепса люблю, — говорит Андрей. — Особенно «Рюмку водки» и «Разные люди».

— Так это же не его песни.

— Что значит — не его? По типу — не он их поет?

— Поет — он, но написал не он. Автор «Рюмки водки» — Жека. Я не знаю, правда, кто это такой. А «Небо» и «Разные люди» — это вообще музыка группы «Колдплей». Это такая английская группа. Просто к ним русский текст сделали.

— Ни хуя подобного. Такого быть не может.

— Нет, ну что я тебя буду обманывать? Давай в интернете посмотрим!

— В интернете много всего пишут. Но у Лепса — песни наши, русские, а не буржуйские. Это самое, а поставь ты кого-нибудь, кто тебе нравится.

Илья открывает YouTube. Находит видео Ивана Дорна «Стыцамэн». Включает.

Этот праздничный бит — совокупность орбит
Все как надо играет
Жарю ультрамальвин и танцую один
Остальные стесняются
У-у-у, не надо стесняться, м-м.

Андрей кривится, качает головой.

— Так это ж пидарас! И поет он по-пидарски. Но ты, по типу, не обижайся, ладно. Я со своими всегда так. Говорю всё, что думаю. А ты ведь свой, правильно?

Уладзімір Казлоў нарадзіўся і вырас у Магілёве. Скончыў Мінскі лінгвістычны ўніверсітэт. З 2000 па 2022 год жыў у Маскве. Аўтар больш чым дзесяці кніг прозы і нон-фікшн. Аўтар сцэнарыя і рэжысёр незалежных фільмаў, у тым ліку “Десятка” (2013), “Аномия” (2016), “Лето 1989” (2022). Удзельнік і прызёр расійскіх і міжнародных кінафестываляў. Кнігі апублікаваны ў Францыі, Сербіі і ЗША.