Калі ты ляціш у бездань, а спадахрон не раскрыўся, застаецца ці то звар’яцець, ці то мроіць. Лепшае з белліту апошніх часоў — нататкі візіянераў, зацемкі аркестрантаў з “Тытаніка”. Ментальная міграцыя з шалёнай лякарні, якую ўжо не атрымаецца разбачыць. Украінскі крытык Юры Валадарскі дэгустуе “пераходнага” Бахарэвіча — паміж “Сабакамі” і тэкстамі з новай эміграцыі.
Истории конца истории
Любите ли вы сказки, как люблю их я? Любите ли вы сказки, как любят их дети любого возраста, от младенческого до преклонного? Любите ли вы взрослые сказки со страшными тайнами, удивительными превращениями, загадочными убийствами, историческими коллизиями, политическими аллюзиями, фантастическими сюрпризами и философскими вопросами? Если вы трижды ответили «да», «Апошняя кніга пана А.» Альгерда Бахаревича написана специально для вас.
«Я зайздрошчу дзецям. Ім дазволена верыць у казкі, а нам не. Больш за ўсё на свеце дарослыя любяць казкі, але людзям сорамна ў гэтым прызнацца».
Книга впервые вышла в 2020 году и была результатом кооперации двух издательств: «Янушкевіч» (Минск) и «Вясна» (Прага). Как ни странно, три года назад в Беларуси еще можно было публиковать художественные тексты с актуальным, пусть и выраженным в иносказаниях, содержанием. Однако невиданный разгул свободы продлился недолго. В марте 2023-го суд Центрального района Минска признал роман Бахаревича «экстремистскими материалами». С тем же успехом этот суд мог бы признать экстремистским роман «Войну и мир», усмотрев в нем пропаганду войны. Или, наоборот, пропаганду мира — для двух породнившихся диктатур это сейчас гораздо хуже.
«Апошняя кніга пана А.» снабжена подзаголовком «сказка», но, пожалуй, правильней определить ее как «сказку в сказках». Сюжет и структура романа неизбежно напоминают о «Тысяче и одной ночи», и мне трудно представить себе критика, которому удалось бы в своем отзыве на книгу Бахаревича обойтись без назойливо звенящего в ушах слова «Шахерезада». Так же трудно не вспомнить Боккаччо — параллели с «Декамероном» не менее очевидны. Впрочем, давайте обо всем по порядку, а еще лучше — по пунктам. В конце концов, у Бахаревича все сказки-истории пронумерованы, а мы-то чем хуже?
1. Завязка. Герой-рассказчик, писатель с нескромными амбициями и скромными успехами, берет в долг у процветающего издателя, именуемого в романе купцом, 10 тысяч долларов. Когда приходит срок, он не имеет возможности расплатиться, и купец предлагает ему неординарную сделку. Ежедневно в течение месяца писатель должен сочинять сказки и рассказывать их вечером в доме купца, и если нового Шахрияра они удовлетворят, новая Шахерезада будет прощена. Со второй ночи писателю выделяют гостевую комнату, до конца книги он не покидает хорошо укрепленное поместье купца, и роман приобретает черты герметичного триллера-детектива.
2. Композиция. Каждая из тридцати глав романа состоит из двух частей, «сказочной» и «реальной». В первой части писатель зачитывает очередную историю, которую слушают купец, его жена, их сын непонятного возраста, уже не малыш, еще не подросток (у него в романе особая роль), служанка Маргося и охранник-водитель-садовник Артемиуш, причем со временем аудитория немного меняется — до конца книги доживают не все. Во второй части главы происходит обсуждение услышанного. Кавычки поставлены не случайно: «сказки» порой не содержат ничего сверхъестественного, а из «реальности» постепенно выпрастывается махровая фантастика. К финалу два нарратива сливаются в один.
«Вы калі-небудзь задумваліся, з чаго пачынаецца рэалізм у літаратуры? Ён пачынаецца з таго, што пісьменьніка канчаткова дастала тая рэальнасьць, у якой ён жыве!»
3. «Сказки» у Бахаревича, точнее, у его героя, получаются самые разные. С чудесами и без, с историческими экскурсами и социальными мотивами, с очевидной моралью и оборванные на полуслове, приводящие публику в восторг и вызывающие у нее недоумение. Если сначала между ними нет никакой связи, то к концу тридцатидневной неволи писателя концепция меняется. Персонажами историй становятся сами их слушатели, вымысел окончательно берет верх над так называемой действительностью, жанровые рамки книги разъезжаются во все стороны, как рельсы на железнодорожном узле. Кто бы мог подумать, что финал превратит роман в эскапистскую дистопию?
4. «Реальность» в книге с самого начала довольно ирреальна. Действие происходит на некоем Острове, где царит некий «Справедливый Лад» и принято перманентно поминать некоего «Милосердного Бога». Кругом нарастает эпидемия неизвестной болезни, в городе начинаются волнения, переходящие в погромы, народный бунт обещает быть бессмысленным и беспощадным. Параллели с пандемией ковида, ситуацией в Беларуси, протестными митингами и прочими приметами времени вполне очевидны, но это не более чем параллели. На поводу у реальности Бахаревич не идет — он рассказывает сказки.
5. Реминисценции. Их тут великое множество — только успевай ловить. То проскочит «Имя розы» Умберто Эко, то аукнутся «Гадкие лебеди» братьев Стругацких, то вылезет знаменитая фраза Бродского на суде. То и вовсе примерещится фильм «Новейший завет», и попробуйте убедить меня в том, что окошко стиральной машины, которое служит порталом в иные миры, взято не из комедии Жако ван Дормеля. Даже если вы меня убедите, ничего страшного: вполне возможно, что автор заимствовал свои сюжеты не из конкретных источников, а из всего информационного культурного пространства. Поэтому не аллюзии, а именно реминисценции — дьявольская разница.
«Ты нікчэмнасьць! Зь якога перапуду ты вырашыў, што можаш расказваць гісторыі? Хто сказаў табе, што ты маеш права?»
«Я… Я думаў, гэта ад бога…» — вырвалася ў мяне».
6. Критики. О сочинениях писателя с большей или меньшей приязнью высказываются все слушатели. Самым строгим и непримиримым зоилом выступает Артемиуш, но его выпады против автора продиктованы всего лишь элементарной завистью: оказывается, охранник-водитель-садовник тоже предавался литературным упражнениям, но преуспел в них еще меньше, чем рассказчик. В общем, образ критика как неудавшегося сочинителя в «Апошняй кнізе» привлекательностью не обладает. То ли дело образ писателя.
7. Писатели. Не подумайте, что страсть к сочинительству присуща только главному герою да незадачливому Артемиушу. В доме купца литературной деятельности предаются все кому не лень, включая Маргосю, которая вовсе не простая служанка, а сложная. Пишет даже самый странный и таинственный персонаж, каковой во избежание спойлеров в этой статье назван не будет. Литературное творчество — главная тема «Апошняй кнігі», а творец-писатель — ее главная фигура. Он и демиург, создающий иные миры — в частности те, куда можно попасть через иллюминатор стиралки. И клоун, отвлекающий и развлекающий почтеннейшую публику в лихую годину. И медиум, через которого вещает всяческая метафизика. И мудрец, знающий о нас нечто большее, чем знаем мы сами. И провидец, способный заглянуть в будущее.
8. Будущее. По его поводу нет никаких иллюзий. Можно сколько угодно возносить хвалы Острову, Справедливому Ладу и Милосердному Богу, но когда окружающая так называемая действительность начинает трещать по всем своим прогнившим швам, лучшее, что можно сделать, — слинять отсюда в какое угодно сказочное никуда. Вот только писателю, если, конечно, он Настоящий Писатель, в этой блаженной никуде ловить нечего. Настоящий Писатель, в отличие от просто писателя, слишком много знает. Все возможные катастрофы он уже пережил в своем бесконечном воображении.
«Я нікуды не паеду, — кажа Аўтар. — Я вырашыў гэта раз і назаўжды. Канец сьвету, кажаце? Ведаеце, панове, я пісьменьнік. У тым, што адбываецца, для мяне няма нічога новага. Усё гэта ўжо было, было… Чума. Халера. Гішпанка. СНІД. Каранавірус. Пра іх навалы напісана ў старых кнігах. Хоць мне ўсяго сорак пяць, усё гэта я ўжо перажываў разам з чалавецтвам, дзякуючы напісанаму старымі майстрамі. Нічога новага пад нашаю поўняй, панове».
Действительно, конец света — вовсе не повод куда-то бежать. Ровно наоборот: какой смысл бежать, если конец света? Можно разве что соорудить шалаш из палок и с достоинством ждать неминуемой катастрофы.
А еще можно — пока еще можно — рассказывать сказки.
Юры Валадарскі — крытык, журналіст, публіцыст, культурны арганізатар. Працаваў ва ўкраінскіх часопісах “Афиша”, “10 дней”, “Профиль”, быў рэдактарам аддзела культуры і намеснікам галоўнага рэдактара газеты “24”. З 2005 па 2022 гады — пастаянны літаратурны аглядальнік часопіса “ШО”, вёў аўтарскую рубрыку “Книжный дозор”, Аўтар кнігі вершаў “Записки живца” (1998), складальнік зборніка “Небо этого лета. Рассказы украинских писателей” (2015, сумесны праект з Людмілай Уліцкай). З сакавіка 2022 года жыве ў Хайфе.