Тры нажы для нашых забабонаў. Вольга Касцюк пра хваробы белліту.

Рэгулярна даводзіцца чуць “Ну, гэта ж суб’ектыўна!” І шчыра не разумець, у чым праблема. Суб’ектыўнасць — гэта асабіста і неабыякава. Гэта пазіцыя (хай часам і поза). Гэта вострая думка ў форме, спрыяльнай да аспрэчвання. Таму друкуем нязручнае. З павагай да ягонай зухаватай шурпатасці.

Текст. Тэкст. Text.

Меня зовут Вольга Костюк.
Я — беларуска.
Поэтому і пішу этот текст.

В літературу я прішла в 2020 году і до сіх пор не счітаю себя частью беларускай літаратуры, поскольку мне постоянно говорят, что я «не». «Не» по разным прічінам: потому что я жіву не в Беларусі, потому что я не всегда пішу на беларусском, потому что я пішу на «неправільные» темы і так далее. Но, не смотря ні на что, я наблюдаю за проісходяшчім у роднай літаратуры. Іногда радуюсь, іногда огорчаюсь. Іногда в шоке пішу своім колежанкам. Собственно, на основаніі своіх недолгіх наблюденій, я выделіла несколько основных суб’ектівных тезісов, которые, на мой взгляд, актівно-токсічно популярізірует современная беларусская література.

Прозаікам не пісать о 2020-ом.

Данный тезіс основывается, предполагаю, на твёрдом убежденіі, подкреплённом історіей беларусской літературы 20-го столетія. В качестве прімера выступает тот факт, что в період Велікой Отечественной войны не было напісано ні одного «достойного» проізведенія. Інтересно, что данная теорія в начале ідушчей войны в Украіне поддержівалась россійскімі літературоведамі і пісателямі, которые так же счіталі, что в эпоху перемен пісать прозу не стоіт, потому что она выходіт с глубокім моралізаторскім уклоном. После года боевых действій і военных преступленій арміі Россійской Федераціі россійскіе літераторы ізменілі своё мненіе і прізвалі пісать о проісходяшчем, організовалі пісательскіе курсы о том, как пісать в эпоху перемен. І даже открылі незавісімое іздательство, где іздают украінскіх і россійскіх авторов, документіруюшчіх проісходяшчее в віде художественных проізведеній. Украінскіе прозаікі так же не сідят на месте і іздают кнігі о войне: «Мам, пам’ятаєш?» Катерины Бабкіной, «24.02» Маріі Міняйло, «З любов’ю — тато» Валерія Пузіка. Я уже не говорю о кнігах, напісанных украінцамі в період 2014—2022 гг.

Что же проісходіло в міровой літературе во времена катаклізмов? Хорошім прімером является любімый многімі Эріх Марія Ремарк, который уехал із націстской Германіі і не стал даже дожідаться конца Второй міровой войны, чтобы пісать («Трі товарішча», 1936, «Возлюбі бліжнего своего», 1941, «Тріумфальная арка», 1945). Ілі Ісаак Бабель, который пісал і в 1920-ые, і в не менее турбулентные 1930-ые. А Джордж Оруэлл в 1946 году і вовсе заявіл: «Каждая серія серьёзных работ, которые я напісал с 1936 года, была напісана прямо ілі косвенно протів тоталітарізма і за демократіческій соціалізм». То есть с точкі зренія современной беларусской літературы, десять лет Оруэлл занімался напісаніем агіток.

В 2023 году Бернардін Эварісто, брітанская пісательніца, первая темнокожая лауреатка Букеровской преміі (2019 год), актівістка і борец за права темнокожіх пісателей і представітелей другіх творческіх профессій, рассказывая о своей кніге «Девушка, женшчіна, всё остальное» (Girl, Woman, Other) заявіла, что она была обязана задокументіровать двіженіе темнокожіх творческіх людей в Брітаніі в 1970—80-ых годах, потому что еслі это не задокументірует она, «всё может ісчезнуть».

Інтересно, что в мае вышла «первая» художественная кніга («Ператрус у музеі») о 2020-м, её напісал Альгерд Бахарэвіч. В связі с чем вознікает несколько вопросов: можно лі теперь, после выхода кнігі Бахарэвіча пісать о событіях 2020 года? Ілі об этом можно пісать только Бахарэвічу? А еслі ты начінаюшчій автор із Вроцлава, то тебе нельзя?

«Я бы хотела напісать рассказ о моей уміраюшчей собаке. Но на пісательском курсе нам сказалі, что не стоіт пісать о том, что боліт прямо сейчас, что ешчё не стало прошлым. А я думаю, что еслі я отпушчу это «прямо сейчас», позволю ему стать прошлым, то мой рассказ станет рассказом о мёртвой собаке, а не уміраюшчей».

Саша Метліцкая. «Собаченька».
Fihury.zine#1

Пісательство — не псіхотерапія, ілі Еслі можете не пісать — не пішіте.

В 2022 году французская пісательніца Анні Эрно получіла Нобелевскую премію за то, что пісала псіхотерапію: «За бесстрашіе і бесстрастную остроту, с которымі она раскрывает корні, отчуждённость і коллектівные ограніченія лічной памяті». Одна із кніг Анні Эрно «Se perdre» і вовсе напісана на основе дневніка, который она вела на протяженіі своіх отношеній с советскім діпломатом.

Бернардін Эварісто недавно у себя в Фейсбуке возмушчалась, что в двадцатку лучшіх молодых пісателей Брітаніі до 40 лет вошло только два темнокожіх автора. Возмушченіе базіровалось на огромном колічестве программ, стіпендій, грантов, доступных темнокожім пісателям в Велікобрітаніі, а также на мультікультурном населеніі страны (в 2022 году самым популярным іменем для мальчіков в Велікобрітаніі стало Мухамед). Когда на одном із меропріятій с участіем Эварісто із зала прозвучал вопрос о том, стоіт лі выбірать лучшіх авторов по цвету кожі ілі всё же по таланту, Бернардін потёрла ладошкі і заявіла, что талант — это очень суб’ектівная вешчь, і кто этот человек, который может себе позволіть судіть о таланте другіх?

«У тым, што літаратура можа выконваць тэрапеўтычную ролю, я ўпэўненая. Такую ролю ў нейкім сэнсе выконвае, напрыклад, беларуская паэзія, якая паўстае пасля пратэстаў. Гэтую функцыю выконваюць нават публікацыі ў сацыяльных сетках — у фэйсбуку ці інстаграме, — і вершы, і проста допісы літаратараў, мы бачым, як яны атрымліваюць шырокі водгук у чытачоў. Мне здаецца, такі водгук тлумачыцца, апроч усяго іншага, яшчэ і тым, што паэзія дапамагае нам зразумець, што мы адчуваем. У нейкім сэнсе паэзія надае слоўную форму нашым часам неўсвядомленым эмоцыям і скіроўвае нашыя эмацыйныя рэакцыі ў пэўнае рэчышча».

Ганна Янкута.
www.reform.by

Еслі ты — беларус і пішешь на русском, то ты не беларусскій пісатель.

Совсем недавно в Фейсбуке на страніце одного ізвестного літератора разгорелся спор о том, является лі пісатель беларусскім, еслі он не пішет на беларусском языке? Інтересно, что больше всего досталось Светлане Алексіевіч, которая, несмотря на утвержденіе Нобелевского комітета, по мненію споряшчіх, беларусской пісательніцей не является.

Безусловно, я в курсе о том, что данный спор не новый і періодіческі вознікает в среде беларусскіх літераторов і чітателей. Конечно же, спор заіграл новымі блікамі і после событій 2020-го і после 24 февраля 2022 года. Тем не менее, меня больше всего в данном діскурсе волнует вопрос індівідуума: что делать авторке, скажем, Алесе, которая роділась в Беларусі, но жіла в русскоязычной среде, в связі с отсутствіем бабушкі в деревне нікогда не проводіла там канікул і ізучала беларусскій язык в школе два раза в неделю под руководством учітельніцы, поступівшей на філфак бліжайшего універсітета по направленію от отдела образования местного райисполкома?

Что ей делать, еслі беларусскім языком она нікогда не пользовалась, но зато вложілась в развітіе своего пісьма на русском языке? Нужно лі ей переезжать в Россію і спокойно там жіть с тэгом «русскій пісатель»? Является лі Дмітрій Строцев беларусскім автором? А Татьяна Заміровская?

Вьетнамская пісательніца Нгуен Фан Куо Май в 2020 году іздала кнігу о вьетнамской войне на англійском языке — «The Mountains Sing». Она напісала её на языке оккупантов (термін взят із кнігі), которые унічтожалі её страну прі помошчі не только бомб і снарядов, а так же і іспользуя хіміческое оружіе. Делает лі Нгуен Фан Куо Май напісаніе этой кнігі предателем ілі англійской пісательніцей? Какой іменно — амеріканской ілі брітанской?

Лауреат Букеровской преміі 2022 года Шехан Карунатілака роділся в Шрі-Ланке, учілся в Новой Зеландіі, сейчас жівёт в Сінгапуре. Свой последній роман «Семь лун Маалі Алмейды» он напісал на англійском. Значіт лі это, что он является сінгапурскім пісателем (англійскій — одін із государственных языков Сінгапура)?

І почему мы, чітателі (ілі пісателі) не позволім авторам і авторкам самім ідентіфіціровать себя?

«Я не собираюсь отдавать то, что всегда было моим. Говорят: что упало, то пропало. Так и с русским языком — придавленная им земля дала урожай, и год за годом новые всходы всё сильнее отличались от первоначального образа. Мой русский язык не существует в плоскости пропаганды русского мира. В моем русском языке невозможны фразы «можем повторить», «груз 200», «спецоперация», «славянское триединство». Полость, в которую вложен мой язык, — это влажная горячая тьма живой плоти, а не полуденный луч популизма.
Говоря на русских языках, мы с россиянами не разделяем опыт друг друга, поэтому некоторые речевые единицы для нас обоюдно непонятны, как непонятен, например, неподготовленной русскоязычной читательнице текст Латура, пусть и переведенный на русский. Этого перевода недостаточно, потому что как такового русского языка попросту не существует — есть русские языки, и среди них не должно быть иерархии, как то предписывают носители российского властного теленаречия».

Дарья Т.
«Расцяжэнне».

Прошу ешчё раз обратіть вніманіе на суб’ектівность моего взгляда. Он может отлічаться от вашего, і это ok, поскольку данная статья не імеет под собой іной целі, кроме как высказаться. Безусловно, я надеюсь, что она позволіт некоторым беларусскім літераторам задуматься над своімі публічнымі высказываніямі, но это уже будет пріятным побочным эффектом.

іюнь, 2023 г.

Вольга Касцюк — беларуска, жыве ў Новай Зеландыі. Піша на рускай, беларускай і англійскай мовах. Скончыла філфак БДУ (Мінск), два курсы Маі Кучарскай у Creative Writing School (Масква), удзельнічала ў воркшопе Кэры Раян (WLAG), у лабараторыі фем-пісьма “Расцяжэнне”, у семінары Ганны Севярынец “Беларуская класіка па літарах: павольнае чытанне ад Беларускага калегіюма”. Апавяданні апублікаваныя ў зборніку “Расцяжэнне”, у фем- і квір-часопісе FEMINIST ORGY MAFIA, Tint Journal (Austria), PEPPER Magazine (USA), у зiне “ЭББ 2. Что мы наделали?”, у часопісах “Дактиль” ( Казахстан), “Незнание” (Расея) і інш.